Служил в полку у нас заправский генерал. Ну, чистый деспот был — с утра на всех орал:
"В сибирь! На каторгу! Канальи! Всех сгною!" Короче, всех вертел он на хую.
При нём жена была — её сношал денщик, и дочь на выданье — девИца просто шик!
Такой роскошной жопы, господа, боюсь не встречу больше никогда...
Грудь пышная, как две отборных дыни. Но было в ней, увы, полно гордыни:
ДевИца эта, надо вам сказать, в полку уже успела многим отказать.
И вот случился как-то спор меж нами: кто ту девИцу в сеновал с собой заманит.
А там обманом, лестью постараться над ней предельно грязно надругаться.
За дюжину шампанского и из азарта, решился я поставить репутацию на карту.
Случилось мне везти пакет для генерала. Гляжу — идёт навстречу наша краля.
Француз как раз в то время отступал, и наш отряд его изрядно потрепал.
Бока намяли супостатам мы отменно, обоз отбили, взяли много пленных.
Так вот, в секретном том пакете, что я вёз и был доклад про пленных и обоз.
Мгновенно у меня родился дерзкий план, как героиню нашу заманить в капкан.
"Сударыня, — трагически шепчу я ей, — За мной следят, кругом полно ушей.
Мне нужно срочно передать пакет, но лютый враг идёт за мною вслед.
Коль вы готовы за отчизну пострадать, я должен буду тот пакет вам передать."
Патриотизма в ней хватило через край, и я увлёк её в заброшенный сарай,
Чтоб тайно ей вручить пакет с докладом, укрывшись от врага нескромных взглядов.
Но видно кто-то из догадливых гусаров, издалека приметив нашу пару,
Позвал всех остальных, чтоб через щели на наши упражненья поглядели.
Девица, слыша шорох за стеной, решила — лютый враг следит за мной.
Я ей шепчу: "Враг смотрит из щелей, давайте будем действовать смелей.
Чтобы они не догадались о заданьи, мы притворимся, что у нас свиданье".
"Помилуйте, вы стали забываться, — шипит она, — Мне с вами целоваться?
Как на такое вы могли решиться? Вы позабыли что ли? Я — девица!"
Потупившись, я скорбно ей шепчу: "Я, как и вы, ужасно не хочу,
Но коли наша родина в огне, в сей горький час я мыслю лишь о ней.
Увы, врага не обмануть: на сеновале, обычных поцелуев будет мало.
Ведь поцелуи — это для души. Они в саду и роще хороши,
А коль влюблённые сарай избрали, то, значит, чувства в них взыграли
Тем чувствам волю дать необходимо, в порыве страсти слившись воедино."
Она шипит: "Да вы в своём уме? Да мой отец вас в миг сгноит тюрьме!
С чего решили вы, что для врага я тотчас же разденусь донагА?".
"Увы, сударыня, поверьте нелегко мне " (а за стеной все фыркают как кони),
Но в столь тяжёлый для отчизны час, я буду вынужден спасти себя и вас.
Я помогу вам стыд преодолеть, пусть мне придётся трижды пожалеть.
Вы встаньте на колени и нагнитесь, а дальше я уж сам, вы извините..."
Она всё выполнила молча, стиснув зубы. Стараясь обходиться с ней не грубо,
Я платье ей задрал, снял панталоны (а за стеной хихикали "шпионы"),
Тогда она сказала мне чуть слышно, чтоб я "при входе" брал немного выше,
Чтобы для тех, кто в щель глядеть пытались, иллюзия свидания осталась,
А честь была бы неприкосновенной, я эту просьбу выполнил мгновенно.
И тут она, пардон, как заорала, (коню понятно — дочка генерала)
И чуть было не дёрнула бежать, но я умею женщин удержать.
Она шипит: "Подлец, вы мне солгали! И надо мною подло надругались!
Пред вами я нагая, на коленях, а вы мне в *censored* полено!"
Пришлось *censored*вынимать (а за стеною ржут, ити их мать).
Тут и случилось то, о чём рассказ... Не дай вам Бог в такой компот попасть...
Суть происшедшего я понял лишь потом: в тот день она страдала животом...

Пленяючи гусара лаской,
Хочу спросить: в чем долг гусарский?
Ужели в том, чтоб тратить силу
На распри, а не бочку с пивом?

Ужели в том, чтоб брать на пушку
Врагов, а не на сечке мушку?

Ужели в том, чтоб воевати
На поле, а не на кровати?

Ужели в том, чтоб были спазмы
От пуль и ран, а не оргазма?

Неужто не нашлось девицы,
Той, что затмила б гаубицу,

Тончайших ручек, стройных ножек
Покраше оловяных ложек,

Глаз ослепительных белков
Почище взводных котелков,

И промеж бедер той услады,
Удобней, чем сортир в засаде?

Увы и ах, любезный мой.
Бери шинель, пошли домой.